Владу Воде Цепешу стало известно, что по стране ходит, попрошайничая, греческий монах, болтун и придира. Желая познакомиться с ним, как-то в воскресенье Вода пошел в церковь. Туда обычно держал свой путь и монах. Увидев Воду, он захотел показать свою ученость. Поднялся на амвон и стал поучать народ словами из Евангелия о том, что нехорошо зариться на добро ближнего. Вода, который уже по слухам знал, что за человек этот монах, говорящий одно, а делающий другое, пригасил его к себе на обед. Не хватит бумаги и чернил, чтобы описать радость монаха. Он думал, что схватил самого господа бога за ногу и задирал нос, так как полагал, что его ученость доставила ему эту честь.

Вода посадил его рядом с собой. Задавал всякие вопросы из священ ного писания. Пока монах говорил, Вода нарезал куски куски хлеба и клал их перед собой. Монах с притворным смирением старался отвечать Воде так, чтобы тому нравились ответы, в надежде, что авось что-нибудь достанется и ему. Не замечал он, однако, что делает Вода.

Он захотел есть, и толкнул же его грех взять кусок из тех, что принадлежали Воде, и положить себе в рот. Не успел и разжевать его, как схватил его Вода за руку и крикнул ему: «Ах ты, грабитель, поймал я тебя. В церкви ты учишь народ не зариться на чужое добро, не брать чужой вещи, а сам-то поступаешь хуже разбойника. За моим столом от нимаешь у меня кусок, мною же отрезанный. Недостоин ты жить в моей стране». И, посмотрев сурово на слуг, добавил: «Казнить эту опоясанную скотину!». Уж как умолял несчастный монах простить его; упал на колени! Но где найти уши, чтобы его услышали, или глаза, чтобы увидели! Все было напрасно, его мольбы никто не стал слушать. Двое слуг схватили его и утащили от царского стола. Через полчаса он раскачивался на колу.

У Влада Воды Цепеша была любовница. Дом ее стоял в глухой и безлюдной части Тырговиште. Даже собаки не чуяли, когда он ее навещал. Надо же было, чтоб за какие-то грехи полюбилась она ему. В нем говорила только похоть, и ничего больше.

Бедная женщина всячески старалась ему угодить. Он принимал от нее все знаки любви, и при ней его лицо немного оживлялось. Как-то, увидев, что он мрачнее, чем обычно, и желая его развеселить, она посмела сказать ему ложь:

– Твое величество, ты обрадуешься, как только я тебе сообщу новость.

– Какую же новость ты мне сообщишь?

– Проник мышонок в молочный горшок.

– Что это значит? – спросил Вода, ухмыляясь.

– Это значит, твое величество, что я чувствую себя затяжелевшей.

– Ты такие слова не болтай больше.

Женщина знала, как Вода Цепеш наказывает за ложь, и захотела показать, что говорит правду:

– Так оно, твое величество, как я сказала.

– Не будет оно так, – сказал Вода, нахмурив брови.

– А если будет, то, надеюсь, что твое величество обрадуется, – еще осмелилась добавить женщина.

– Сказал я тебе, что этого не будет, – крикнул Вода и топнул ногой. – Я тебе покажу, что так оно не будет.

И, выхватив меч, полоснул по животу сверху и донизу, чтобы посмотреть, верно ли она сказали или солгала. И когда она стала умирать, он ей сказал:

– Вот видишь, не будет.

Он ушел, а она отдала душу господу в страшных муках за то, что солгала, желая развеселить своего любовника.

В те времена в страну Влада отправился торговец из Италии, из города Флоренции, со многими дорогими товарами и большой суммой денег. Пришлось проезжать через Тырговиште, так как в то время там была княжеская столица. Услышав от турок, как им досталось от Влада Воды Цепеша, он думал, что румыны это людоеды или по крайней мере лес ные разбойники. Как только он прибыл в Тырговиште, сразу же пошел к Воде с богатым даром и сказал ему:

– Твое величество, судьба принудила меня проехать через страну, над которой ты властвуешь, со всем моим добром, добытым мной много летними торговыми делами в восточных странах. Твоя страна христианская. И чтобы не говорили на Западе, куда я теперь направляюсь, что христианина ограбили христиане, после того как он уцелел от ятагана язычников, то я, преклоняя колени, прошу твое величество смилостивиться надо мной и дать мне несколько слуг для охраны, пока я не уеду.

Услыхав просьбу, Вода, по природе горячий как огонь, нахмурил брови и сказал:

– Держи твой дар, христианин. Я приказываю тебе отнести свое добро на любой пустырь, на любую улицу, на любой перекресток, который покажется тебе глуше и незаметнее, и там его оставить до утра без охраны, без присмотра. И если у тебя случится убыток, я – ответчик.

Не до шуток было. Приказ Воды надо было выполнять, ибо в гневе ему удержу не было. Флорентиец с застывшим от страха сердцем подчинился приказу. Всю ночь он не спал из-за забот и волнения. Пришел он в себя только на следующий день, когда нашел свое добро нетронутым. Смотрел он на него, и не верилось ему. Пошел он к Воде и сказал, что все добро он нашел в целости и похвалил его княжество, говоря, что такого он не видел ни в одной из стран, через которые проехал, хотя и путешествует с молодости.

– Сколько стоит подарок, что ты мне привез? – спросил Вода. Торговец колебался и тянул с ответом. Вода настаивал. Узнав цену, он заплатил сполна и сказал:

– Рассказывай везде, куда ты поедешь, что видел в моей стране.

Как-то встретил он крестьянина в короткой рубахе. У крестьянина виднелись прилипшие к ногам домотканые штаны и четко вырисовывались очертания ног. Разгневался его величество, увидев крестьянина в таком виде. Сразу велел его позвать.

– Ты женат, христианин? – спросил Вода.

– Женат, твое величество.

– Значит, твоя жена из тех, по ком давно тоскует земля. Как же не сделает она тебе рубашку, которая прикрывала бы твои икры? Недостойна она жить в моей стране! Казнить ее!

– Воля твоего величества, но я ею доволен; я взял ее из дому, и она честная.

– Ты будешь счастливей с другой. Видно, что ты порядочный и работящий человек.

Двое слуг, посланные Водой, приволокли несчастную женщину. Вода приказал посадить ее на кол. Затем он привел другую женщину, отдал ее замуж за овдовевшего мужика, показал ей, что случилось с его первой женой, и объяснил, чем та навлекла на себя неукротимый княжеский гнев.

Говорят, что эта женщина так трудилась, что времени не хватало даже поесть. На одно плечо она клала себе хлеб, на второе соль, и так работала. Старалась, бедняга, ублажать своего мужа лучше первой жены, дабы не навлечь на себя княжеский гнев. Удалось ли это ей?

Хорошо, что в наши дни не княжит какой-нибудь Цепеш! Большой понадобился бы расход колов, чтобы избавить мир от лентяек, по кото рым тоскует земля, которую они топчут.

Бывали времена, когда человека за любой проступок, по суду или без суда, предавали казни. Хорошо, что далеко ушло от нас то время, что оно ушло, чтобы больше не вернуться. Хорошо, что нам довелось дожить до времени, когда у нас суд без произвола.

По приказу Влада Воды Цепеша несколько мятежных бояр было посажено на кол. Через некоторое время, вспомнив о них, Вода захотел поехать на место казни, чтобы собственными глазами посмотреть, как они наказаны. А может быть, и для того, чтобы посмотреть, многих ли из них он знал.

Вместе с Водой поехали и другие бояре. Один из них, то ли замешанный в дела, которые совершали казненные, то ли родственник кого- нибудь из них, побоялся выдать жалость, охватившую его сердце, или показать свою слабость и потому осмелился сказать:

– Твое величество, ты спустился из дворца. Там воздух чист, здесь внизу он смраден. Боюсь, как бы тяжелый воздух не повредил твоему здоровью.

– Хочешь сказать, что воняет? – спросил Вода, быстро повернувшись и пронзая его взглядом.

– Так, твое величество! И хорошо бы ты сделал, если бы удалился от места, которое может оказаться вредным для здоровья князя, желающего добра своим подданным.

По-видимому, Воды разобрался в тайных помыслах этого боярина, а быть может, захотел заткнуть рты другим, только он крикнул:

– Слуги! Сейчас же изготовьте кол в три раза больше тех, что здесь, и посадите-ка мне на него вот этого боярина, чтоб не доходила до него вонь снизу.

Просил пощады бедный боярин, бросился на колени, хотел целовать Воде руки. Все было зря. Через короткое время он корчился на коле, в три раза выше остальных кольев, и стонал и плакал так, что сердце могло разорваться.

Не знаю, за что, но пришлый греческий монах, из тех, что недавно начали бродить по стране, возненавидел бедного румынского священника, человека справедливого и богобоязненного, и поносил его на чем свет стоит. Когда они встречались, сразу же начинался обмен любезностями, переходивший в горячую словесную перепалку. Греческий монах обзывал священника дураком и хулил румын. Священник ему сказал:

– Если румыны тебе кажутся глупыми и неотесанными, почему же ты не возвратишься в свою страну к тонким и чахлым придирам? Кто тебя привел или позвал, что ты как чесотка свалился на наши головы?

Когда до Воды дошел слух об этих двух клириках, его величество Влад Вода Цепеш пожелал их видеть и сразу приказал, чтобы в такой-то день они были во дворце.

В назначенный день оба явились. Одного он принял в одной комнате, второго – в другой. Греческий монах задирал нос, хвастал тем, что его позвал Вода. Не знал он, что и священника пригласили. А тот все удивлялся и изумлялся, как это Вода узнал о нем, и подумал, если Вода окажется в добром настроении, замолвить словечко за своих прихожан. Вода же пожелал испытать их сердца и узнать их мысли, а был его величество большим хитрецом.

Войдя в комнату, где сидел грек, его величество спросил его:

– Святой отец, ты путешествуешь по делам церкви по стране. Ты имел случай беседовать с добрым человеком и злым, с богатым и бед ным. Скажи мне, прошу тебя, что говорят обо мне люди.

Услышав такой вопрос, монах решил, что теперь дело в шляпе. И с хитростью, на которую только грек способен, он ответил медоточиво и притворно:

– Великий государь, с одного края до другого весь люд благословля ет имя твоего величества. Все довольны тобой. Говорят, что такого хорошего князя еще не было с тех пор, как существует Валахия. К этому я бы хотел добавить, что тебе надо еще только одно делать – ласковее и щедрее изливать свои милости на недостойных рабов твоего величества, при езжающих из святых мест, помогать им, чтобы они утешились в бедах, которые приносят язычники монахам. И тогда ангелы увенчают твое имя немеркнущей славой.

– Врешь, двуличный подлец, – крикнул Вода громко и нахмурил брови. Знал он, видимо, то, что надо было знать. Ведь и поговорка гласит: «Солнце солнцем, но все равно всех согреть не может». И, открыв дверь, сказал страже: «Слуги! Это хитрое и недостойное животное казнить смертью! ». Приказ Воды был немедленно выполнен. Монаха посадили на кол.

Войдя в комнату к священнику, который ничего не знал о случив шемся, Вода спросил и его:

– Скажи, отец, что говорит обо мне народ?

– Что же ему говорить, великий государь? До недавнего времени простой люд совсем не роптал. А вот теперь стал тебя проклинать на всех дорогах, жалуясь, что ты снова взимаешь с него повинности, которые на них наложили княжившие до твоего величества.

– Правду ты изрек, – сказал Вода ласковей. – Я об этом подумаю. С сегодняшнего дня быть тебе духовником моего двора. Иди с миром.

Говорит предание, что во времена Влада Воды Цепеша расплодились лентяи, деться было некуда. Чтобы жить, надо есть, немилосердное брюхо своего требует. Вот они и ходили по дворам, попрошайничая. Просили милостыню, милостыней жили и не трудились. Если какой-нибудь балагур, из тех, что привык чесать языком и совать свой нос в любое дело, спрашивал этих попрошаек, почему они не работают, то некоторые отвечали: «Разве я не весь день на ногах? Чем же я виноват, если не нахожу работы». Таким балагур отвечал поговоркой: «Иду наниматься к хозяину, дай бог не найти его».

Другие выискивали разные предлоги, вроде таких: «Скорняк губит глаза себе денно и нощно, а посмотришь – ничего и не заработал; портной всю жизнь трудится, а накопил он только тень иголки; башмачник горбится и гнется до старости, а когда умирает, то все равно на похороны собирают тарелкой». И так в каждом занятии находили они недостаток.

Кода все это дошло до слуха Воды, и он сам поглядел на толпу нищих – а почти все они были дюжими мужиками, – то Вода задумался. «Только в поте лица, написано, должен человек добывать себе пищу, – подумал про себя Вода. – А эти люди живут потом других. Значит, они бесполезны человечеству. Это вроде грабежа. Лесной разбойник, правда, требует кошелек. Если же ты более ловок и силен, чем он, мо жешь избавиться от него. А эти забирают твое добро потихоньку, слезливыми просьбами, но беспрерывно. Значит они хуже воров. Искоренить этот род людей из моей страны!».

Поразмыслив еще немного, он приказал оповестить по стране, чтобы в назначенный день все нищие собрались вместе, так как Вода выдаст им смену одежды и угостит их роскошным обедом.

В этот день Тырговиште стонало от наплыва нищих. Княжеские слуги роздали им по смене новой одежды, затем отвели их в большие дома, где уже были накрыты столы. Удивлялись нищие княжеской щедрости и говорили друг другу:

– Правда, вот это княжеская милость.

– И эта подачка с горба народа. Неужели, думаешь, Вода что-ни будь даст из своего кошелька?!

– Изменился Вода. Не такой уж он, каким вы его знали.

– Горбатого могила исправит.

Сели за стол. Что Вам сказать? Блюда с княжеского стола. Вина из самых лучших, из тех, что с ног валят. Ну и запировали нищие, так что дух захватило. Ели и пили с жадностью. Многие так напились, что уже ходили на четвереньках. И вот, когда уже заплетались языки, и никто друг друга не понимал, с четырех сторон запылал огонь. Это вода прика зал слугам поджечь дом. Все бросились к воротам, но ворота были запер ты. Огонь приближался, пламя поднималось вверх, как огненные змеи. Крики, вопли, стоны раздавались из уст запертых нищих. Но какое дело пламени до плача людей? Они бросались друг на друга. Обнимались. Просили помощи. Но не было ушей, чтобы их услышать. Они стали корчиться в муках, пожираемые огнем. Дым задушил одних, уголья превратили в пепел других, большинство сгорело в огне. Живой души не уцелело.

И думаете вы, что бы истреблено племя попрошаек?! Бросьте, не верьте всякой ерунде. Посмотрите вокруг себя и убедитесь: и сейчас мир не стал умнее, чем тогда. Попрошайки исчезнут одновременно с миром.