Смех и слезы.
Религиозный человек обладает для постороннего наблюдателя большим комическим потенциалом. "Один батюшка делает зарядку... Однажды православный купил себе CD с Аллой Пугачевой... Один алтарник решил выпить Пепси...". Священник, даже не плохой, а средний, посредственный - невыносимо смешон. И конечно, это относится ко всем верующим, а не только к клирикам, которые отдуваются в религиозных анекдотах. На стыке "священного" и "обыденного" легко рождается комизм.
Комизм религиозного человека связан с невозможностью быть в жизни человеком Бога. И более того, если речь идет о христианстве, - он связан с воплощением Бога: оно слишком взрывоопасно, оно никак не укладывается в человеческом сознании.
Уроки Ионы.

Есть одна книга в Библии, которая великолепно обнажает механику комизма религиозного человека. Это Книга пророка Ионы.

Прежде всего, пророк Иона, в наилучшем смысле этого слова, - ортодокс. И он единственный ортодоксальный верующий герой во всей книге. Читатель не сомневается: Иона опирается на доброкачественную традицию, которая, в свою очередь, восходит к истинному Откровению. Все касательно веры он понимает совершенно правильно. Но вот окружение и события делает его ортодоксию нелепой, подобной неуместным телодвижениям Чарли Чаплина. "Я Еврей, чту Господа Бога небес, сотворившего море и сушу", - возвещает он, например, морячкам-язычникам, которые все делают, чтобы спасти корабль и самого Иону, пока тот спит, и взывают к своим языческим богам, а потом - и к Богу Истинному, Которому не молится Иона. Далее, оказавшись во чреве большой рыбы, Иона произносит псалом (гл. 2) - и очень красивый, который в Псалтири смотрелся бы естественно, а тут - как-то постмодернично, как цитата в неадекватном контексте. Потому что это благодарственный псалом избавления, когда никакого избавления еще не произошло. И воспевает его пророк на фоне бегства от собственного призвания. При этом благочестиво поминает врагов: Чтущие суетных и ложных богов оставили Милосердного своего, а я гласом хвалы принесу Тебе жертву; что обещал, исполню: у Господа спасение! - это чувство собственного превосходства тоже комично.
Можно заметить, что Иона не радуется абсолютно ничему из реального окружения и реальных событий, не благодарит ни за что, - хотя в книге много чудес и милостей Божиих. А точнее, он радуется только однажды: когда наслаждается комфортом в тени растения, под которым прячется от солнца. Зато Иона постоянно выражает желание умереть. Собственно, почти все его прямые слова - это или ортодоксия не к месту, или "хочу умереть".

Еще его воодушевляет мысль о наказании врагам Бога: он садится около Ниневии в благочестивой надежде посмотреть на справедливое наказание грешникам (притом что ему самому почти все до лампочки, даже собственная жизнь). Как назло, все встречные иноверцы в книге (моряки и ниневитяне) очень благочестивы и милосерды, но... Иона совсем не врубается в происходящее - именно потому его ортодоксия комична, ибо всегда не к месту.

И наконец, в последней главе этой маленькой Книги раскрывается тайное содержание отношений Ионы со столь "неканоничным" Богом. За своим "праведным гневом" Иона скрывает гнев на милосердие Бога! Вот в чем состоит тайна Ионы: он все время находится в состоянии тяжбы с Богом. Он знает, каким Бог "обязан" быть, а Бог не хочет этому соответствовать. И милосердие Божие для Ионы невыносимо.

Обобщая, можно сказать, что человек, не чувствующий благодарности, находится в состоянии суда с Богом. Или: в той мере, в какой человек неблагодарен, он предъявляет иск - точнее, серию исков, на каждом шагу, - Богу. На протяжении Книги Бог как бы все время ищет подход к Ионе и в конце начинает вести Себя с ним как с дурным ребенком: Он "достает"- таки строптивого пророка с помощью увядшего растения, то есть впервые добивается от Ионы хоть какой-то реакции. Удалось ли Богу изменить Иону? Вопрос остается открытым.